05-05-2013 14:06:00

Биоинформатик Михаил ГЕЛЬФАНД: «Нельзя становиться ногами на толчок»

Анна Артемьева — «Новая»

Доктор биологических и кандидат физико-математических наук, заместитель директора Института проблем передачи информации РАН, член Общественного совета при Минобрнауки Михаил ГЕЛЬФАНД — о современной российской научно-политической моде, где главным трендом последних сезонов по-прежнему остается «ношение» ученой степени, а модный «научный» бантик называется «кандидат», а лучше «доктор», не важно каких наук. При этом «ученый» по привычке продолжает «становиться ногами на толчок»…

– Недавно Минобрнауки на своем сайте сообщило: «Система выявления неправомерных заимствований программа «Антиплагиат» не имеет никакого отношения ни к Минобрнауки, ни к ВАК. Использование таких программ осуществляется гражданами самостоятельно». Это значит — открестились?

— Нет, погодите, что значит — «открестились»? Откреститься можно, когда тебе что-то принадлежало, а ты на голубом глазу говоришь, что нет, это не твое. «Антиплагиат» — это зарегистрированная торговая марка, и правообладателем ее является ЗАО «Анти-плагиат». Министерство эту программу не использует. И ВАК не использует. Минобрнауки не занимается поиском текстуальных совпадений. История с «Антиплагиатом» — это дымовая завеса. Это как если вы каракатицу испугаете, то она выбрасывает чернильное облако, а сама быстро уплывает. Вот так и вся эта байда с «Антиплагиатом» — это в чистом виде «чернильное облако».

— То есть это фуфло?

— Нет, программа хорошая, нормальная. Вот Пархоменко публикует проверенные тексты младшего Жирика — Лебедева (вице-спикер Госдумы. — Е. М.). Даются параллельные тексты, совпадения просто страничные, десятками страниц, и нет ни кавычек, ни ссылок на источники. Программа «Антиплагиат» здесь ни при чем. Как Пархоменко зацепил эти источники? Даже если божественное откровение было, это не важно. Или когда эта Баталина (депутат-единоросс Госдумы. — Е. М.)… Мне Ученый совет запретил употреблять грубые слова, я поэтому крайне ограничен… Когда она объясняет, что она проверила Ключевского на «Антиплагиат» и у него ноль процентов оригинального текста — это типичное «каракатичье облако». Потому что у самой Баталиной в кандидатской есть просто параллельные тексты, можно просто пойти на страницу соответствующую и посмотреть, какие источники, у кого она переписала. Ни от какой программы это не зависит. Хорошо программа работает, плохо программа работает, открестилось от нее министерство, не открестилось от нее министерство — это все не есть тема для дискуссии. Есть два текста, и один переписан с другого, все. А с помощью чего это выяснилось — не важно.

 

Как все начиналось

— Осенью прошлого года случился чудесный скандал с Андрияновым. Эта история очень поучительная. Есть такой деятель Андрей Андриянов, комсомольский вожак, университетский. Он был председателем университетского студсоюза. Он всем студсоюзом вступил в «Народный фронт», по этому поводу в университете были большие демонстрации, приезжала полиция, винтила демонстрантов прямо на территории университета. Он был аспирантом химфака в течение семи лет. Потом защитил диссертацию по истории. Был кандидатом в Госдуму по списку «Единой России» от Москвы. Но поскольку «Единая Россия» в Москве выступила не очень хорошо, то ему мест в списке не хватило, а то бы он сейчас был депутатом Госдумы, как Бурматов и вся эта шпана этого поколения. И как-то он вертелся, вертелся, и его сделали директором Колмогоровского интерната. Это физматшкола. Очень большие были по этому поводу волнения. Люди писали письма протеста Садовничему (ректор МГУ. — Е. М.).

— Андриянов учился на химфаке, защитился по истории, а назначили его директором физматлицея?

— Это нормально, это как Черненко, который в детстве пас коз, а потом всю жизнь на комсомольской работе… А дальше кто-то обратил внимание, что смотрите, как странно: вот Андриянов все химик, химик, химик, а потом вдруг — ба-бах и историк, и никаких следов его занятий историей в окружающей действительности не было. Догадались посмотреть на его автореферат и обнаружили в нем список не существующих статей автора. Даются ссылки на номера журналов, которых нет в природе. А если и есть такой номер в природе, то на этом месте совсем другой текст. Начался шум. Дальше Андриянов сделал чудесное: он сказал, что все это клевета и он подаст в суд. А журналы — вот они, и эти журналы предъявил, и дал их сфотографировать. И еще от большого ума, для пущей доказательности, дал сфотографировать оглавление. Люди немедленно дальше стали проверять оглавление.

Когда кто-то в очевидно фуфловой ситуации еще говорит, что он сейчас всех посадит за клевету, — народ расстраивается. Анонимуса нельзя злить, люди, которые живут в интернете, это знают. И образовалось 3—4 анонимуса, которые стали аккуратно копать, смотреть, что же еще есть в оглавлении этих номеров. И выяснилось, что в этом же журнале опубликованы статьи людей, защищавшихся в том же самом совете, где и Андриянов защищался. Это совет в МПГУ (Московском педагогическом государственном университете) по истории под председательством профессора Данилова. Дальше посмотрели и увидели, что есть люди, защитившиеся в том же совете и с публикациями в том же липовом журнале. Стали смотреть, а что у них за диссертации. И дальше такой чудесный разгорелся скандал, потому что просто «ковыряли» этот совет и «наковыряли».

— Ну это любой так совет «поковырять» — и найдется…

— Любой, но не настолько. После этого министерство создало специальную комиссию по проверке деятельности одного конкретного совета МПГУ. Туда вошли два человека от министерства: председатель комиссии — замминистра Федюкин, историк по профессии, секретарь — просто чиновник из министерства. Шесть историков уровня декана исторического факультета хорошего университета, проректора, директора института. И я там был как представитель Общественного совета Минобрнауки.

Очень интенсивно в работе нашей комиссии использовались наработки блогеров. Например, для подтверждения найденной ими информации мы посылали официальный запрос в журнал, в котором публиковалась сомнительная статья. Были запросы в Российскую государственную библиотеку — проверили на предмет некорректных заимствований. Были получены экспертные заключения из РГБ. И опять-таки, не выдача программы «Антиплагиат», а экспертные заключения, которые основываются на том, что человек проверил все совпадения, которые программой были выявлены, — были основными данными. В конечном счете все равно проверяют глазами. Комиссия предложила 25 человек лишить степеней, но были проблемы с трехлетним сроком давности защиты.

— А почему именно такой срок?

— В 2011 году Положение о защите диссертации было изменено. До этого был 10-летний срок давности. Это изменило предыдущее министерство при Фурсенко. Если Ливанова не прогонят, то поменяют обратно на десять. Будет смешная юридическая коллизия.

В итоге президиум ВАК лишил всех этих ребят степеней, и министр подписал соответствующий приказ. (По итогам работы комиссии Минобрнауки ВАК аннулировала десять ученых степеней, защита диссертаций которых прошла в МПГУ. Среди лишенных научной степени: бывший глава физико-математической школы МГУ Андрей Андриянов, глава управы района Замоскворечье Нонна Харитонова, консультант департамента внешнеэкономических и международных связей Москвы Галина Алилуйко, руководитель аппарата уполномоченного по правам человека Астраханской области Даниар Батрашев. — Е. М.)

 

Жужелица плагиатная

— Сейчас министерство рассматривает несколько других советов в разных науках. Полезно понимать, что такое бывает не только в общественных науках. Я расскажу чудесную историю про биологию. Сейчас буду «палить» просто. Чудесный совет по биологии в Махачкалинском государственном университете. У него есть председатель — профессор Гаирбек Магомедович Абдурахманов. Он член экспертного совета ВАКа по биологии, был туда введен при Фурсенко. На этом совете было несколько очень смешных защит. Например, была защищена диссертация, а перед этим написана монография, — ученицей профессора Абдурахманова и им самим. Монография была устроена так: берем монографию про жужелиц Молдовы (жужелицы — это жуки) и ее переписываем, но Молдову всюду меняем на Дагестан.

— А жужелица водится в Дагестане?

— Жужелица водится везде. Это здоровые, в несколько сантиметров жуки с отливом и с выраженными челюстями. Если сейчас выйти на улицу, первый жук, которого увидишь, скорее всего, будет жужелицей. Но цирк состоит в том, что в Дагестане и Молдове жужелицы разные. Помимо переписывания там еще и фальсификация результатов, потому что вы не можете наблюдать в Дагестане жужелиц, характерных для Молдовы. Это разные географические районы, и там водятся разные жуки. В середине февраля была подана апелляция по поводу этой диссертации ученицы Абдурахманова. Апелляция пошла стандартным путем — в экспертный совет ВАК по биологии. Но решение не принимается, апелляцию «маринуют». Экспертный совет страшно тормозит работу и сопротивляется. Видимо, не хотят связываться и устраивать скандал.

 

Есть ученые, а есть Бурматовы

— Параллельно с научным имеется и политический диссертационный сюжет. Люди вдруг догадались, что у нас же есть Государственная дума, а там сидят депутаты, и все со степенями. А давайте их по алфавиту проверим! Потом параллельно Сергею Пархоменко пришла в голову та же идея — давайте мы наших деятелей пощекочем. Они начали по алфавиту смотреть: Бурматов (депутат-единоросс Госдумы. — Е. М.), Лебедев, Баталина…

— Я поняла: к Баталиной вы неровно дышите.

— Ну она просто на «Б» идет, по алфавиту. Ну что сделаешь, если у нее фамилия такая. Хотя, на самом деле, конечно, это лукавство. Астахова пощекотали не потому, что он на «А», а потому, что он мерзавец. И в какой-то момент он переполнил чашу терпения, и решили посмотреть его диссертации. «Партия божьей росы» — все что угодно про них пишут, и все сходило им с рук.

— Та же Баталина, тот же Астахов… Разоблачили их научные труды, а что дальше? Они же остаются при своих степенях и своих должностях.

— Они все делают вид, что их это не касается, что все это глупости и ерунда. Бурматов что говорит: «А ВАК меня не лишила степени». Ну правильно, потому что три года прошло. Человек украл и говорит: «А вы со мной ничего уже не сделаете, я уже в домике». Детский сад. Ребята вообще не понимают, о чем речь. Они считают, что репутация зависит от наличия корочки. Извините, ребята, есть ученые, а есть Бурматовы — это вещь, которую надо объяснять.

По-хорошему диссовет, где Бурматов защищался, мог бы к этому вернуться, но почему-то не хочет. Никто не может помешать сказать, что — да, шесть лет назад мы, диссертационный совет, ошиблись.

— Но на это надо смелость иметь и силу воли.

— Не надо никакой смелости. Но, конечно, этого никто не сделает никогда.

— Вся эта ситуация с разоблачением диссертаций может очень негативно сказаться на дальнейшей карьере Ливанова. Его могут снять. А следующий министр может и не продолжить это начинание.

— Меня это крайне заботит, потому что министерство, начав эту деятельность, проявило некую политическую волю. Общественность взбаламутилась. Что значит, Ливанова снимут? Это будет означать очень яркий, красивый сигнал всем: ребята, все, война кончилась, все тихо, бизнес этот по-прежнему развивается, никто на вас больше не полезет. Это будет очень плохо, потому что это сигнал этой всякой шпане, что они победили, что так можно и так нужно. И, кроме того, на фоне этих самых «больших» — Астахова, Лебедева, Бурматова…

— Баталиной.

— Да хрен с ней… Куча сейчас активности образовалась в регионах. В Красноярске, в Анапе сидят люди, «колупают» свое начальство — административное, образовательное. И этих людей очень жалко, потому что они действительно в какой-то момент поверили, что в этой стране есть область, в которой что-то может быть по-честному.

Если эта система контроля за диссертациями полноценно заработает, все будет просто: на этих — «Бурматова», или «Баталину», или «Астахова» — пишется апелляция председателю диссертационного совета, или аттестационной комиссии, или министру образования и науки. По формально написанной апелляции и по формальной процедуре, без всякой политики, их проверят, и… диссертации их превратятся в тыкву. Вот этого они боятся!

 

Болевые точки плагиата

— Я думаю, что понимаю, в какой примерно момент эти наезды на министерство начались. Ровно в день, когда Пархоменко у себя в блогах на «Эхе Москвы» и в «Живом журнале» написал про «матрешку» Астахова. Я абсолютно уверен, что это то, что называется «встречный пал». Лес горит, и вы пускаете встречный пожар, чтобы сбить пламя. Пархоменко замечательно взгрел Астахова. И думаю, что Астахов в первые часы просто получал инструкции. Ему надо было дать время очухаться. И полыхнуло ровно тогда, когда докопались до Баталиной и Астахова. Потому что это очень чувствительное место, это авторы «закона подлецов». Там Лебедев, Бурматов — это все… хрен с ними. А этих трогать нельзя, это на самом деле сердцевина нашей текущей политики, самый ее Centre Point. Это как на локте, где есть болевая точка, если тюкнешь туда — рука и отсыхает.

— Но сейчас никакой реакции от Астахова нет, тишина.

— А что он может сказать? Что «у меня не переписаны выводы»? У Астахова выводы в докторской диссертации — это 10 страниц, где три страницы — дословное повторение выводов из его кандидатской. Можно считать, что это не криминал, но, в общем, странно, потому что требуется все-таки научная новизна в докторской. А остальные 7 страниц — это выводы, переписанные дословно у какого-то еще отдельного человека. Лично его, астаховского, вывода — новенького, свеженького — в его докторской диссертации содержится ноль процентов.

Лет 20 назад диссертаций по общественным наукам было в 10 раз меньше, чем по естественным и техническим. Чудесный наш председатель правительства несколько раз публично высказывался, что плагиат — вещь недопустимая, система аттестации должна быть кардинальным образом отреформирована.

— А он к Путину не обращался по поводу его диссертации? (В кандидатской диссертации «Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений (Санкт-Петербург, Ленинградская область)», которую В. Путин защищал в Горном институте в С.-Петербурге, некоторые исследователи нашли обширные заимствования из текстов американских классиков стратегического планирования — Кинга и Клиланда. — Е. М.)

— Разговоры про диссертацию Путина в этом контексте, во-первых, глупы, а во-вторых, вредны. Потому что это 97-й год, заиграно. И потому что в любом случае это перевод. Доказывать плагиат в переводе — это дело тяжелое.

— В советское время за научную степень прибавлялась какая-то сумма денег.

— Сейчас это академические надбавки. 3 тысячи — кандидатская, и 7 тысяч — докторская.

— Смешные деньги для этих людей.

— Это не за надбавку делается. Это делается для строчки в визитной карточке. Потому что так носят. Это как правильные часы или правильный костюм. Есть стереотипы. И хрен с ними! Если у них так носят, то единственная проблема в том, что путаются два термина: «доктор исторических наук» может означать, с одной стороны, человека, который занимается античностью и действительно историк; с другой стороны — человека, которому это нужно, потому что он генерал. Сейчас предлагают министерству ввести степени по государственному администрированию. Пусть это будет другая система оценки, пусть они там варятся как хотят. И на их визитках будет написано не «доктор наук», а «доктор государственного администрирования». Чтобы слова «наук» там не было. И более того, у меня была совершенно утопическая идея объявить амнистию. Всякому человеку с «паленой» диссертацией дается год, чтобы тихо, никому не говоря, от степени отказаться. Прислать заявление в ВАК: «Прошу меня больше не считать доктором наук». А уже через год… Так все носили, так было принято, никто не знал, что так нельзя делать. Никому не объяснили, что нельзя становиться ногами на толчок.

— Наверное, все-таки объясняли. Но хотелось.

— Но уже через год, если чиновника ловят с паленой диссертацией, от которой он не отказался, то — извини, мужик или тетка, соврали, находясь на государственной должности.

Это один социальный слой «нуждающихся» в диссертациях. А второй слой — это преподаватели — доценты и профессора. Не ученые, а именно вузовские преподаватели. И им это нужно частично из-за надбавки, потому что университетские зарплаты сильно невелики. И это как раз место, которое я выжигал бы каленым железом. Потому что, когда преподаватель приходит в университетскую аудиторию и говорит студентам, что курсовые нельзя списывать, а у него самого списанная диссертация, и все про это знают, — это разврат и цинизм.

 

Ни разу не диссертация

— А кто из думских партий лидирует по плагиату? «Единая Россия»?

— Нет, думаю, ЛДПР.

— А Жириновский тоже списывал?

— Жириновский не списывал. Это моя гипотеза: Жирика-старшего списать невозможно, потому что никто, кроме Жирика, этот бред написать не мог, таких людей нет. Либо он это писал сам, либо это писали те, кто за него все пишет, но это оригинальный текст. Другое дело, что это ни разу не диссертация. Это идет по другому разряду, но в отсутствии оригинальности я бы его не подозревал. А сын его, Лебедев, защищал докторскую в Питере, в Герценовском педагогическом институте. Этот диссертационный совет всячески отпихивается от того, чтобы рассмотреть вопрос с его диссертацией по существу.

 

Еще очень важный момент. У человека переписали диссертацию, он молчит. Одно из двух: либо это опять матрешка, и он сам тоже у кого-то переписал. И мы этих «матрешек» видели в даниловском совете бесчисленное количество. Вторая причина – что они сами писали эту диссертацию на заказ, и просто пользовались кусками своего текста, потому что удобно, весь материал в руках. И третья банальная, у человека действительно списали, у него своя диссертация, но он просто не хочет связываться, допустим, с тем же Астаховым. Зачем, скажем, человеку из Волгограда вступать в тяжбу с большим московским чиновником?

В деле каждого диссертанта лежат следующие обязательные бумаги – отзывы оппонентов и официальные отзывы от организаций. Вот у этих чудесных ребят были, по всей видимости, липовые отзывы от ведущих организаций и от организаций, где исполнялась работа. Были написаны запросы в эти организации. Организации написали, что – нет, мы такой работы не рассматривали, впервые про нее слышим. В докладе комиссии был пункт – рекомендовать организациям, от имени которых были направлены подложные отзывы, обратиться в правоохранительные органы. Но организации эти говорят, что – да, конечно, от нашего имени фальшивый отзыв представлен и мы его никогда не составляли, но в правоохранительные органы мы не пойдем.

— Почему?

— Просто не пойдем. Это проверка на вшивость, как с теми, у кого переписали.

 

Любовь к размножению

— Есть еще один аспект в этом деле — это университеты, где работают эти липовые кандидаты и доктора. Они их выгнали или нет? Например, Плехановка. Бурматов там, он сейчас не завкафедрой: как он говорит, потому что из-за травмы вынужден был уйти, бедный, но… преподавание его продолжается.

— А зачем ему преподавать? Для чего? Смысл?

— Откуда я знаю, зачем Бурматову преподавать. Зачем он вообще на свете существует?

— Его родили. А преподавать — это он сам решил. Преподавать за 3 тысячи или за 5 тысяч рублей в месяц — смысла для Бурматова нет. Какой смысл?

— Доступ к молодежи.

— Обрабатывать?

— Я не знаю, что он там делает. Понты.

— А в чем понты?

— «А я — преподаватель, завкафедрой!» А зачем Никонов (депутат-единоросс в Госдуме, доктор исторических наук. — Е. М.) декан факультета Государственного управления МГУ? Есть любовь к размножению. Преподавание — это один из самых эффективных способов размножения не в физическом смысле, а в содержательном. Создавать себе подобных. Вот и Бурматов создает себе подобных.

— Да, сейчас время Бурматовых.

— Нет, сейчас время не Бурматовых. Пусть утрутся. А почему я должен Бурматову отдавать свое время? Сейчас время меня.

Автор: Елена Масюк

 

Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/society/57997.html